Заткнись, ты не воевал!
Двое. Товарищи, ровесники, участники войны, офицеры, орденоносцы, а к тому же и мои родственники, и сейчас им было бы за сто лет. Но с одной большой разницей в биоргафиях. Танкист Павел Тимофеевич Привалов был "настоящий" - горел. А рассказ, как его обожженного вывезли из боя на корове еще не забыт. Летчик – Семенов Николай Николаевич – учил курсантов в авиационном училище. Оба прожили долгую и интересную жизнь (каждый больше 90 лет), стали уважаемыми людьми.
Павел Тимофеевич был знаменитым начальником транспортного цеха (еще до известного рассказа М. Жванецкого) того экскаваторного завода, от которого дольше всего продержалась на проходной вывеска с орденом «Трудового Красного Знамени».
Николай Николаевич – не менее известная, творческая личность – известный художник, имел персональные выставки в лучших залах города, и замечательный садовод.
Середина девяностых. За большим столом все чаще стали собираться, чтобы проводить в последний путь близкого человека. А после нескольких стопок начинались разговоры и воспоминания старых бойцов. И когда однажды летчик попытался вклинится в речь танкиста, то был очень грубо оборван: «Заткнись, ты не воевал!» И сразу повисла неловкая тишина.
После войны прошло пол века, а та грань между мужчинами призывного возраста времен войны никуда не делась. И были только две категории: воевал – не воевал!
Между небом и землей
Ноярь 42-го. Бабушка собиралась в церковь. Наш храм Александра и Антонины, что в Селище, никогда не закрывался. А перед службой писала записки: за здравие, за упокой. И в этот момент раздался стук в окно. Его слышали все, кто был в комнате. Выглянули в окно, был снегопад, а следов то и нет. Бабушка всплеснула руками – забыла! В этот день под Сталинградом погиб ее брат Соболев Григорий Сергеевич.
Часто, вспоминая тот рассказ, я все понять не мог, как же она могла забыть, если все записки за здравие и начинались с именем Григорий воин.
И совсем недавно понял – ничего она не забыла. Просто Тот, Кто «водил» ее рукой, эту руку придержал. А выражение быть «между небом и землей» приобрело для меня конкретный смысл.
Памятник теще
Про тещу из народного фольклора да рассказов юмористов - только негатив. Наверное, авторам не повезло. Или повезло мне. Но в этой короткой заметке о другом.
Уже сильно поредело поколение, которое слышало рассказы участников и очевидцев той страшной войны. А ветеранов, вообще, остались считанные единицы. Знал вскользь, что она во время войны защищала напильником хвосты, т.е. крылышки мин, на "Рабочем металлисте". И в сменном задании эта операция так и называлась "зачистка хвостов". Вот и все.
И уже после ее смерти, лет через 10, в книге местного журналиста П. И. Бедова "В союзники взяли историю" дочь читает про маму, как Аня Семенова, девчонкой тоже ковала победу. Это дорогого стоит!
И бывая у памятника труженикам тыла, что у "Губернского", показывая на мальчика, у ног которого стоит минометная мина, я всегда с гордостью говорю - это памятник моей теще!
Юное поколение, вооруженное гаджетами, запишите рассказы ваших бабушек и дедушек. И в каждой костромской семье вспомнят имена и того мальчика на памятнике и той женщины, что держит пулеметную ленту.
Солдатская ложка
Из далекого детства помню, что в верхнем ящике нашего кухонного стола всегда лежала складная ложка-вилка, которую называли солдатской. Тяжелая, из нержавеющей стали, с клеймом латинскими буквами (крупп). Моя гордость во всех пионерских походах, особенно когда раскрывал ее с четки фиксирующим щелчком.
И мама мне рассказывала про войну. Как летом 41 года, под Харьковом рыла окопы, а было ей тогда 13 лет, как переживали оккупацию. Захватчики - венгерские войска, которых звали мадьярами. Перед освобождением - это были уже грязные, злые оборванцы, такие же голодные как местное население, только грабить было уже нечего.
И вот, враги как-то тихо, без боев исчезли. А в село въехала небольшая конная группа, возможно разведка. Вот мне точно не передать, какая это была радость - наши вернулись! Это были не слезы радости - рыдания. Счастье, что выжили и надежда, что вернуться их мужчины.
У бойцов было всего несколько часов отдыха, и все женщины бросились помогать, хоть как то проявить заботу. Таскали и грели воду, устроили помывку, стирали белье и обмундирование и никакого стеснения не было ни у кого. Потому что были свои, родные.
И был в этой группе мальчик, наверное, сын полка. в форме, которому приходилось тяжелей всех. Бабушка плакала, стирая его кальсоны, со следами крови. Вот так натирало ноги кавалерийское седло, особенно юным, непривычным к верховой езде.
А когда раздалась команда "По коням!" бабушка подарила ему подушку: "Бери, сынку, не стесняйся, подложи пид гузку. И не смотри на этих ржущих мужиков - они завидуют. Береги себя, а то после войны тебе и за партой не на чем сидеть будет".
Мальчик так поражен был этим подарком, и уже не было времени больше, чем ответить "спасибо", завертелся, забегал между товарищей и тут развязал свой вещмешок и достал эту ложку: "Возьмите, мамо...".
Это мы сейчас знаем поговорку "дорога ложка к обеду" и понимаем ее смысл. А тогда, на войне, ценность и значение ложки для солдата немного уступала оружию.
Бабушка это знала и не смогла отказать маленькому бойцу, понимая с какой искренностью и благодарностью был сделан этот бесценный для него ответ. И уже после войны мама уезжала из родительского дома во взрослую жизнь, это про бедных невест говорят - пошла замуж с одним чемоданом, какое, когда и одеть то было нечего, а за плечами котомка.
И с высоты прожитых лет понимаю, что из родительского дома в приданое у мамы была только солдатская ложка, да и та - трофейная.
Отцовские лапти
Эта пара всегда висела на чердаке. Особенного интереса на чердаке. Особенного интереса они не вызывали. Висят и висят. Большие, неудобные. Да, примерял и даже на улицу выходил однажды, еще в юности, посмешить друзей. Немного позже узнал, что они были неношенные, поэтому и сохранились. А вообще-то лапти жили неделю. Даже поговорка была: "Идешь в баню - меняешь белье и меняешь лапти". Но в лаптях костромское селищенцы не ходили. Пол села были сапожниками и с обувью особых проблем не было. А "сапожники без сапог", это не про них.
Удивился, узнав, что эти лапти были моего отца, во время войны учащегося энергетического техникума. И мальчишек отправляли на трудовой фронт в Космынино на болота заготавливать торф до самых морозов. А лапти были спецобувью и выдавались всем. И для многих - это была единственная обувь.
Бабушка рассказывала, что отец был уже приписан к военному училищу. И тех, кто пограмотнее, готовили в офицеры. В феврале 44 года ему исполнялось 18 лет и должны были призывать, а за несколько дней до этого "Сталин дал бронь". Перелом в войне уже наступил, нужны были специалисты для мирной жизни.
У меня была очень набожная бабушка и из своей комсомольской юности помню, как она всегда подолгу молилась и утром, и вечером, да и на коленях.
Вот теперь и понимаю - зачем. Во время войны просила Бога сберечь своего старшего сына. К тому времени у нее один брат уже погиб, другой пропал без вести, но выжил - был в плену. А всю оставшуюся жизнь благодарила - что молитва услышана.
Где-то лет 25 назад, уже в последние годы жизни отца, поднимаясь по Кленовому проезду, он показывая на дома, назвал 3-4 имени своих друзей, погибших на войне. Это были и грусть. и сожаление, и скорбь. Но больше всего, наверное, чувство своей ущербности. Он всегда был активистом и лидером и на производстве, и в общественной жизни. А вот главное дело его поколения совершилось без него. А он жил - погибли другие. Поэтому живу я, мои сестры, наши дети, внуки. И этот долг навсегда останется неоплаченным.
И чтобы не забыть цену победы, так важно о войне рассказывать все. А моего отца зовут Арсений Андреевич.
Здесь живут коммунисты!
Конец восьмидесятых. Еще не ясно, что делать, но известно, кто виноват. Новых традиций уже не было, а старое усиленно стали стирать из памяти.
Даже военный парад на День Победы не проводился. не говоря о том, что вся страна в кумач уже не одевалась. Но там, где мы живем (перекресток ул. Нижне-Селищенской и Кленового проезда) традиция вывешивать флаги остается всегда. Хоть и были тогда слышны угрозы от прохожих, показывающих пальцем на дома, что здесь живут коммунисты. И тревожились за сохранность окон - не отдать дань памяти ушедшим на войну из каждого дома было бы предательством. Пусть флагов теперь только 5-6, но приятно отметить, что ветхие от времени заменяются. Вот только увидеть красный флаг в городе - большая редкость, даже на общественных зданиях.
Новая замечательная традиция с Георгиевской ленточкой, а каким победным маршем по всей России и не только пошел Бессмертный полк из такого же города Томска.
Костромичи, может, начнем с себя? Вспомним, когда на каждом доме, подъезде, балконе был красный флаг, главный символ Победы, закрепленный ФЗ от 7.05.2007 "О Знамени Победы".
Вместо эпилога
Обо всем, что написано выше я, работая сотрудником (громко сказано) Александро-Антониновского музея при храме в Селище, рассказываю и показываю на экскурсиях.
Среди множества экспонатов есть и корпуса минометных мин, и стальные полоски, отходы штамповочного производства с "Металлиста" с вырубками в виде флажков - это было хвостовое оперение мин. А эти полоски после войны заволжане использовали как ограждения огородов. Даже сейчас на ул. Московской есть палисадник, огороженный подобными полосами. И на кладбище при храме основанием одного из крестов служит бракованная отливка корпуса 280 килограммовой бомбы.
Такой же корпус бережет угол забора на ул. Прямой. Отцовские лапти тоже среди экспонатов. Вот только той ложки пока не нашел. Но есть такая же, только - алюминиевая, в ветхом состоянии, переданная в музей. среди множества экспонатов. поисковиками, вернувшихся с раскопок мест боев костромичей.
Привалов Николай Арсеньевич,
сотрудник Александро-Антониновского музея г. Костромы